Ричард I Львиное Сердце. Повелитель Анжуйской империи - Вадим Георгиевич Устинов

К этому же времени относится весьма странный эпизод, который встречается в одной-единственной хронике Роджера из Хаудена. Она рассказывает, что в начале 1195 года к Ричарду Львиное Сердце явился некий отшельник, обратившийся к королю с непрошеной проповедью. «Помни о разрушении Содома и воздерживайся от беззаконного, в противном случае постигнет тебя заслуженная кара Божия», – говорил он. Естественно, Ричард не придал никакого значения словам столь незначительного человека. Однако вскоре ему пришлось вспомнить о визите отшельника, ибо на Пасхальной неделе его сразила болезнь. Тогда Ричард собрал благочестивых мужей и не постыдился сознаться перед ними в «мерзостях своей жизни». Покаявшись таким образом, он вернулся к жене, с которой давно не делил ложа, и «отказался от прелюбодейских связей». Естественно, Господь не преминул вернуть ему здоровье телесное и душевное, и с тех пор Ричард ежедневно посещал церковь и раздавал пищу беднякам[295].

Чем вызван такой странный пассаж в «Хронике», автор которой при всей своей неэмоциональности и нарочитой беспристрастности все-таки симпатизировал королю Англии, объяснить непросто. Возможно, Роджер из Хаудена счел необходимым ввести в свое повествование возвышенный эпизод, живописующий искреннее раскаяние грешника, ибо в христианстве это важный шаг навстречу Господу. Но страстные искатели перверсий, оккупировавшие в Новейшее время публичное пространство, моментально уцепились за слово «Содом» и лишь на этом основании с готовностью объявили Ричарда гомосексуалистом.

Ради того, чтобы выдвинутое ими обвинение выглядело более достоверно, они ничтоже сумняшеся отбросили последующие полтора листа текста «Хроники». А там, между прочим, совершенно в духе своего времени Роджер из Хаудена продолжил сыпать звучными цитатами и яркими образами из Священного Писания, с удивительным простодушием выдирая их из священных текстов. Он помянул и покаяние мытаря с хананеянкой, и возвестивших спасение Самарии прокаженных, и Валаама, отвратившего своего господина от беззакония, а также привел множество других, столь же «уместных» цитат. Но они не заинтересовали новейших исследователей, ибо не вписывались во всемерно продвигаемую ими парадигму.

Убедиться в клеветнической сущности «разоблачения» очень просто – достаточно лишь взглянуть на него непредвзято. Четыре предшествующих года Ричард Львиное Сердце провел практически на глазах у других, с минимальными возможностями для сохранения приватности – сначала в крестовом походе, затем в плену. И везде его окружали не только друзья, но и злейшие враги. Если бы он дал повод заподозрить себя в содомском грехе в нашем нынешнем понимании, то ни герцог Бургундский, сочинявший про короля похабные песенки, ни герцог Австрийский, ни император не упустили бы такой прекрасной возможности облить его грязью. Да и королю Франции не пришлось бы приписывать своему врагу явно надуманные грехи, имея столь роскошный повод для нападок.

Глава третья

Борьба за Вексан, или Последнее дело

Минуло Рождество, исчез постоянный раздражитель в виде герцога Австрийского, и Ричард Львиное Сердце смог наконец заняться укреплением своей власти на подконтрольных территориях и подготовкой к следующему этапу борьбы за утерянные владения. Основной головной болью у него было пограничье, где местные сеньоры, не уверенные в своих силах, все еще колебались между двумя королями и не решались сделать твердый выбор в пользу одного из них.

Эту проблему Ричард решал, наделяя владениями по границе соратников, доказавших свою лояльность. Первыми среди них стали Лузиньяны, былая вражда с которыми давно уже сменилась крепкими приязненными отношениями. У главы рода Юга IX ле Брана сеньора де Лузиньяна был младший брат, Рауль сеньор д’Эксудан. Ричард добился для него руки Алисы графини д’Э в своем праве, после чего расположенное на востоке Нормандии небольшое графство перешло под фактический контроль преданного человека. У южных границ Э расположилось совсем крохотное графство Омаль, также доставшееся по наследству женщине – даме Хависе. В 1195 году Ричард выдал ее замуж за Бодуэна де Бетюна. Тем самым он отдал своему верному сподвижнику старый долг – в свое время король по стечению обстоятельств вынужден был расстроить практически согласованную помолвку Бодуэна и Денизы де Деол дамы де Шатору.

У Филиппа Августа были свои претенденты на эти земли. Графом д’Омаль он признавал Юга де Гурнэ. Графство Э король Франции числил в своей собственности, но в августе 1195 года собирался передать его Гийому де Тальва графу де Понтье в качестве приданого за своей сестрой Аделью, которая вот-вот должна была вернуться под родной кров. В ситуации, когда на каждое графство приходилось по два владельца, говорить об установлении прочного мира было бы несерьезно. Поэтому неформальная война продолжилась и после подписания перемирия в Тильере. Правда, обвинить в ее разжигании королей было невозможно, ибо они не имели к этому прямого касательства.

Рауль де Лузиньян и Бодуэн де Бетюн, подгоняемые желанием восстановить приобретенные владения в полном объеме, потихоньку выдавливали ставленников Филиппа Августа из захваченных им северо-восточных областей Нормандии. Они вернули под руку Ричарда Львиное Сердце портовый Дьеп и подбирались уже к хорошо укрепленному Арку.

Для защиты столицы Нормандии с юга Ричард приказал укрепить Пон-де-л’Арш, не жалея денег. Этот ключевой город стоял всего в семи километрах к северу от захваченного французами Водрея и контролировал мост через Сену, по которому шла дорога на Руан. Пока мост Пон-де-л’Арш оставался в руках Ричарда, его отряды, терроризировавшие приграничные земли французов, беспрепятственно получали снабжение из богатых внутренних областей Нормандии. Ричард также распорядился возвести замок на скале Ла-Рош-Фуэ близ Ориваля и восстановить крепость в Мулино, построенную его далеким предком, руины которой до сих пор называли замком Робера Дьявола[296]. Обе крепости были расположены на левом берегу Сены, с их башен открывался прекрасный обзор на долину реки выше и ниже Руана.

Рейдеры Ричарда уверенно контролировали всю приграничную территорию и постоянно тревожили французские гарнизоны, буквально не давая им высунуть нос из-за стен. Иногда происходили небольшие стычки, но поскольку они не приводили к более масштабным столкновениям, оба короля не считали их нарушением перемирия. Тем не менее постоянное давление на французов было весьма эффективным, поскольку лишало всякого смысла удержание ими захваченных замков – гарнизоны не имели возможности обеспечивать себя в достаточной мере необходимыми ресурсами, а уж о том, чтобы собирать налоги с прилежащих земель, вообще не шло речи.

Договор договором, но упрочить свои позиции в нормандском пограничье Ричарду казалось совсем нелишним, ибо верность данному слову уже не считалась непременной добродетелью правителя. Затем владыка Анжуйской империи обратил свой взор на земли, которые не были охвачены подписанным Тильерским соглашением. Он отправился в Берри, от которого ему пришлось отказаться при вступлении в права наследования.

Поскольку присвоение Филиппом Августом части нормандских земель Ричард справедливо расценивал как неприкрытое и явное воровство, он считал себя в праве компенсировать потерю северных территорий за счет аннексии на юге, что